У меня рак молочной железы как лечить бронхит

В октябре 2013 года я неожиданно нащупала у себя в груди довольно большое уплотнение, которое появилось как будто мгновенно. Оно меня не беспокоило, не болело, но я всё равно пошла к врачу. В платной клинике, где я наблюдалась, меня осмотрела маммолог-онколог — повода не доверять ей не было. Мне сделали УЗИ, и врач сказала, что это фиброаденома. Я попросила сделать пункцию, но доктор отказала: мол, ничего страшного нет и я могу спать спокойно до следующего визита. Я всегда доверяла специалистам, мне и в голову не приходило сходить куда-то ещё, усомниться, перепроверить. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что очень халатно отнеслась к своему здоровью и к самой себе. Я не думала о плохом: раз врач так сказала, значит, всё хорошо.

На следующий осмотр я должна была прийти через три месяца. Я продолжала жить в прежнем режиме, абсолютно не сомневаясь в том, что здорова. Мы с семьёй поехали на море — это был долгожданный отдых в замечательном месте. Именно там я почувствовала боли в области груди — резкие, простреливающие — меня это сильно насторожило и напугало. С того момента эти ощущения стали регулярными. Вернувшись в Москву, я снова обратилась к врачу, но уже в специализированный маммологический центр.

Прошло уже два с половиной года, а мне до сих пор невыносимо вспоминать. 16 февраля 2014 года навсегда останется в моей памяти днём, который изменил всё в моей жизни. Тогда мне только исполнился 31 год, в кабинет врача пригласили не только меня, но и мужа — я тогда ещё не понимала, почему. «У вас, с большой вероятностью, рак», — сказал врач. Больше я ничего не слышала, в моей голове только звучали слова: «Рак — смерть, я умираю». Я очень сильно плакала, ничего не понимала, думала, как же я оставлю шестилетнего сына. Это были тяжелейшие минуты, нет слов, чтобы их описать: шок, отчаяние, ужас, страх — всё это разом, в одно мгновение навалилось на меня, и что с этим делать, я тогда не знала.

Мы вышли из больницы и поймали такси, ехали почти молча — я плакала, а муж прижимал меня к себе. Дома нас ждали сынок и моя мама. Я не знала, что ей сказать, поэтому зашла домой и спокойно, без слёз, объявила, что у меня рак. В ответ я услышала уверенное: «Вылечим». Мама выстояла, сдержалась и никогда при мне не плакала. Я знаю, как сильно она переживает, но со мной никаких разговоров о болезни никогда не ведёт. Как отреагировал папа, я не знаю — меня оградили от всего этого, со мной не сюсюкались, не жалели, мы все продолжали жить, как и прежде. По крайней мере, старались так жить, но болезнь внесла много изменений в наши планы.

Мы стали искать хороших врачей. Тех, кому мы в итоге доверились, мы нашли не сразу, но я счастлива, что это произошло. Первым, к кому я попала на приём, был хирург-онколог Евгений Алексеевич Трошенков, работающий в Московском научно-исследовательском онкологическом институте имени П. А. Герцена. Уже через пару минут общения я поняла, что это мой врач. Евгений Алексеевич очень подробно всё рассказал, показал, осмотрел, а самое главное — успокоил меня, вселил надежду и уверенность в хорошем результате лечения. Выходя из кабинета, он сказал: «Вылечим, обязательно вылечим!» Эти слова следующие полтора года я повторяла, как «Отче наш». Мы с мужем ушли от него с улыбками на лицах, оба в один голос сказали: «Это он». Больше я ни о чём не думала: за меня всё решал мой врач, он давал чёткие указания — какие обследования пройти, что и где сделать. Мне уже было не страшно, я больше ни секунды не сомневалась в своей победе. Я набралась терпения и пошла в бой. 

Мой диагноз — рак молочной железы Т4N0M0: у меня была опухоль довольно внушительного размера, но лимфоузлы не были задеты, и метастазы тоже не обнаружили. Тип рака — HER2(+++), 3B стадия. Химиотерапию я проходила в Российском онкологическом научном центре имени Н. Н. Блохина; я попала в КИ — клинические исследования, где проверяли эффективность нового препарата по сравнению с другим существующим на рынке. Лечение шло по плану, который наметила мой химиотерапевт. Мне провели восемь курсов химиотерапии: каждый 21 день мне вводили через капельницу препараты, воздействующие на опухолевые клетки. После всех курсов опухоль существенно уменьшилась.

Потом последовала радикальная кожесохранная мастэктомия с одномоментной реконструкцией тканевым экспандером (временным силиконовым имплантом, объём которого может увеличиваться за счёт заполнения его специальным раствором; позднее его заменяют на пожизненный имплант) — мне удалили левую молочную железу и 13 лимфоузлов. Далее была лучевая терапия (воздействие на опухолевые клетки ионизирующим излучением), и через полгода после мастэктомии мне сделали восстановительную пластику груди. Год после химиотерапии я получала таргетный препарат, который блокирует рост и распространение злокачественных клеток, а также применяется в профилактических целях для предупреждения рецидива.

Сложно было всё — но если физическую боль можно было перетерпеть, то со своим психологическим состоянием приходилось серьёзно работать. Я себя уговаривала, иногда жалела, плакала — делала всё, чтобы моё подавленное состояние не переходило на других. Моя болезнь практически не отражалась на моих родных и близких. Я продолжала жить, как и прежде, усиленно занималась с ребёнком, готовила его к школе. Всегда улыбалась, всегда была позитивна, порой сама утешала родных, ведь им тоже было несладко. Боль от лечения невозможно передать словами — это было очень страшно, очень тяжело, порой мне казалось, что я нахожусь на пределе своих возможностей. Я не знаю, что было тяжелее, — химиотерапия или лучевая терапия: и то и другое я переносила крайне плохо.

Легче всего мне дались две операции — на фоне химиотерапии и лучевой терапии боль от них казалась мне укусами комара. Я очень просила убрать обе груди — я желала избавиться от них, чтобы не осталось ни следа от рака. Я очень благодарна своему хирургу: он не хотел ничего слышать о полном удалении, сказал, что я молодая и что мне ещё жить дальше. Евгений Алексеевич пообещал, что сделает всё как надо, и попросил меня ни о чём не переживать — больше вопросов я не задавала. Сейчас у меня замечательная грудь, очень красивая, очень мне идёт — тем более что бонусом ко всему стало увеличение груди, о котором я сама попросила врача. Моё восприятие себя очень изменилось: я перестала видеть в себе одни недостатки, научилась воспринимать себя адекватно, не обижаться на себя, не ждать, а делать всё сейчас — ведь завтра наступит новый день и придут новые желания. Я полюбила себя — может, не до конца, но я полюбила свое тело, свою новую грудь, шрамы. Мне всё сейчас в себе нравится, несмотря на набранный вес, болезненный вид, отсутствие волос. Я люблю себя, и точка.

Во время лечения в 2014 году мне очень не хватало общения с такими же, как я. Мои родные не могли до конца понять глубину моих переживаний, интернет я принципиально не читала и как будто находилась в информационном вакууме. Однажды, в тяжёлой депрессии, я выставила в социальных сетях свою фотографию с лысой головой и написала: «Порой рак меняет нас до неузнаваемости». Долгие восемь месяцев я скрывала ото всех свою болезнь, многие даже не догадывались, куда я так внезапно пропала. Конечно, у окружающих был шок, очень многие предпочли перестать мне писать и общаться, но это их право и их выбор.

После этого на своей странице в инстаграме я начала вести онкодневник: рассказывала, что со мной происходит, как проходит лечение. Постепенно я стала находить таких же, как и я, девушек и молодых людей с онкологией. Мы поддерживали друг друга, давали советы, узнавали что-то новое о лечении. Я всегда была очень добрым человеком, мне всегда хотелось помогать, а тут я вдруг нашла применение своему большому доброму сердцу. Я действительно искренне сопереживаю всем, кто столкнулся с онкологией, отношусь к ним с большим уважением, любовью. Они для меня все герои, бойцы, победители.

Всё началось с малого. Сначала я придумала хэштег #берегисьмыбанда, благодаря которому люди с онкологией начали общаться и знакомиться. Потом стала устраивать небольшие встречи. В октябре 2015 года каждый день на своей странице в инстаграме я публиковала истории женщин с раком молочной железы. Благодаря этой моей затее очень многие поняли, что они не одни, — нас много, и что даже с таким диагнозом можно полноценно жить и радоваться каждому дню. Назвала я свою акцию #проект_Хорошиелюди. Аня Якунина так же, как и другие девушки, прислала мне свою историю — тогда меня поразили её смелость и жизнелюбие. Уже вдвоём мы начали устраивать небольшие мероприятия, мастер-классы и просто посиделки в кафе. Это были тёплые, душевные встречи, после них очень хотелось жить. Многие после общения с нами перестали стесняться своей болезни, внешности, стали открыто говорить о себе, смело ходить лысыми, не боясь косых взглядов. Многие, глядя на нас, стали понимать, что рак — это не конец жизни, а всего лишь её этап, который можно пройти.

Однажды мы встретились с Аней в кафе и проговорили четыре часа — нас просто распирало от желания помогать людям с онкологией. Мы решили организовать маленький клуб поддержки онкобольных, где мы не будем говорить о болезни, а любой желающий, наоборот, хоть на мгновение, но сможет уйти от всех своих проблем. Вопрос с названием даже не стоял: мы решили стать клубом общения «Хорошие люди». Нас с Аней объединила онкология, а теперь мы стали настоящими подругами. Наш клуб особенный — это дружная семья, где тебя всегда ждут, тебе всегда рады, где тебя всегда поймут без слов: не надо ничего объяснять, мы сами прошли через всё это.

Мы хотим на своём примере показать, что онкология не приговор, что во время лечения можно и нужно вести обычный образ жизни, работать, по возможности заниматься спортом, гулять, развлекаться и строить планы на будущее. Наша цель — изменить отношение к болезни. На протяжении года мы принимаем участие в разных проектах и сами организуем мероприятия. На наши встречи мы приглашаем специалистов и экспертов, которые проводят благотворительные мастер-классы по макияжу, уходу за лицом, оздоровительной гимнастике, танцам, рисованию, флористике, рукоделию. Иногда мы устраиваем обычные посиделки в кафе или пикники, выезжаем в подмосковные города, организуем экскурсии по историческим местам.

При поддержке нашего друга, стилиста Петра Левенполя, наш клуб сделал фотопроект «Ты особенная». В нём приняли участие 30 женщин, у которых диагностировали рак. 30 примеров мужества — разные люди, столкнувшиеся с отчаянием, страхом, депрессией, но не сдавшиеся и нашедшие в себе силы победить болезнь! Есть среди них и те, кто ещё не закончил борьбу, но близок к выздоровлению. Мы верим, что общими усилиями нам удастся поддержать женщин с непростым диагнозом и привлечь внимание остальных, ведь профилактика и ранняя диагностика — залог успешного лечения и полного выздоровления.

В августе 2015 года я закончила лечение. Это было такое счастье, такая эйфория! Мне хотелось бежать по улицам, обнимать прохожих и всем говорить, что я смогла, я победила. Я стала наслаждаться каждой секундой без рака, радовалась солнцу, дождю, ветру, улыбкам, каждое утро просыпалась в отличном настроении. Я кайфовала абсолютно от всего, любая мелочь вызывала во мне бурю эмоций. Оказывается, мы живём и очень многое вокруг просто не замечаем, не ценим. А ведь жизнь сама по себе удивительна и прекрасна.

Моя восхитительная ремиссия длилась семь месяцев. По иронии судьбы, 16 февраля 2016 года, ровно через два года после постановки диагноза, у меня обнаружили метастазы в печени. Это был большой удар, очень неожиданный. Вроде бы всё знаешь, через всё уже проходила, но уложить в голове всё это тяжело. Я дала себе три дня: я плакала, ревела, истерила, хоронила себя. Через три дня взяла себя в руки и пошла воевать. И снова химиотерапия, невыносимая, гораздо тяжелее, чем предыдущая, — шесть курсов. Я выстояла, выдержала всё и продолжила жить. Метастазы ушли уже после третьего курса. Рака во мне нет, хотя, конечно, всё это условно и он может вернуться в любую секунду. Но я верю и даже знаю, что этого не произойдет. Каждый 21 день мне нужно капать таргетные препараты до того момента, пока будет эффект — это может продлиться два-три года, а может, и больше.

Борьба с метастазами далась мне гораздо легче в эмоциональном, психологическом плане. Конечно, у меня бывают срывы, мне порой ужасно надоедает эта раковая жизнь с постоянной войной за препарат, эти бесконечные обследования, анализы, контроль. Порой мне кажется, что я живу в онкодиспансере, но я не позволяю себе раскисать, всегда держу себя в тонусе, контролирую своё лечение и внимательнее слежу за своим здоровьем. Да, в нашей стране очень много проблем с лечением онкологии — описать в двух словах их просто невозможно, это тема для отдельного разговора. Да и не хочется жаловаться, ведь повлиять на это сложно. Спасибо, что хоть и с большими трудностями, но нас лечат.

Несмотря на всё, мне удаётся сохранять оптимистичный настрой. Как? Всё просто: я не зацикливаюсь на своей болезни. Рак — это всего лишь моя параллельная жизнь, не более того. Я люблю свою лысую голову, и, хотя я очень жду, когда отрастут волосы, меня сейчас всё устраивает. Конечно, лучше вообще не знать, что такое рак, но что случилось, то случилось. Это очень непредсказуемая болезнь, и шутить с ней нельзя, но и поддаваться ей тоже не стоит. Для того чтобы бороться и побеждать, нужен сильный дух. Сейчас я даю себе ровно пять минут на то, чтобы поплакать и пожалеть себя, — больше нет ни времени, ни желания. Болезнь пытается внедриться в мою жизнь, но у неё не получится меня сломить: сколько надо, столько и буду бороться! Метастазы дали мне чётко понять: живи здесь и сейчас, не смотри вдаль, наслаждайся каждой секундой, дыши полной грудью. Завтра — это завтра. Мы ни от чего не застрахованы. Слишком много чести этому раку, разговоров, жалости, слёз — это всё не для меня.